Весна Геликонии - Страница 76

— О, не уходи! Ты уверена, что поступаешь правильно? Клянусь, я пойду с тобой, если ты уйдешь.

— Посмотрим. А сейчас оставь меня одну, пожалуйста.

В полном смятении Ври поднялась в свою комнату и бросилась на постель.

— Мне нужен любовник! Вот кто мне нужен! Любовник… Моя жизнь так пуста!

Но вскоре она встала, подошла к окну и посмотрела на небо, где плыли облака и парили птицы. Нет, здесь гораздо лучше, чем в подземном мире, куда собирается Шей Тал.

Она вспомнила Лэйнтала Эй. Женщина, которая сочинила песню — если это была женщина — знала, что со временем снег покинет землю и на ней будут расти цветы и жить животные. Может, это время близится.

Из своих наблюдений она знала, что на небе происходят изменения. Звезды — это не призраки, это огни. Огни, горящие не на твердой почве, а в воздухе. И Фреир — это огромный костер, горящий в воздухе. Когда он приближается к планете, его тепло ощущается всюду. Он согревает мир.

И когда тепла будет достаточно, глосси выйдут наружу и превратятся в хоксни, как говорится в песне.

Она решила, что нужно более тщательно заняться астрономией. Звезды знают больше, чем призраки, хотя Шей Тал не соглашается с этим. Но даже такая великая женщина может ошибаться.

Она положила глосси на диван, закутала его в мех, чтобы виднелась только мордочка. Она страстно желала, чтобы животное ожило. Она шептала ему нежные слова, подбодряла его. Она хотела, чтобы животное прошло по ее комнате. Однако через несколько дней глаза глосси помутнели, жизнь ушла из них.

Ври в отчаянии поднялась на вершину башни и бросила это существо, завернутое в меха; ей казалось, что она бросает вниз своего умершего ребенка.

Страсть к самоотречению охватила Шей Тал. Все больше и больше ее слова напоминали пророчества. Хотя женщины приносили ей пищу, она предпочитала голодать, готовясь к путешествию в нижний мир. Если она и там не найдет мудрость, она уйдет насовсем из этого свинарника.

Сначала она решила сама проверить свою способность к колдовству. В нескольких милях к востоку лежало озеро Рыбье — место свершения чуда. Пока она терзалась в сомнениях относительно истинной причины случившегося, жители Олдорандо не имели сомнений. Они совершали паломничество на берег озера и смотрели на него с дрожью и страхом, смешанным с гордостью. Паломники приходили даже из Борлиена. А однажды на противоположном берегу увидели двух фагоров, которые стояли и смотрели на своих, превратившихся в ледяные изваяния собратьев.

Вскоре тепло вернулось в мир. Озеро начало таять. И то, что было жутким, стало смешным. Когда лед сошел полностью, ледяной монумент превратился в гору разлагавшейся плоти. Теперь паломники видели только плавающие по воде внутренности, гниющие и дурно пахнущие. А вскоре и само Рыбье Озеро пересохло и исчезло, как будто его и не было. И от чуда осталась только груда костей и рогов кайдавов. Но память осталась, и чудо увеличивалось в своих размерах, рассматриваемое через призму воспоминаний. Но сомнения Шей Тал остались.

Она пошла на площадь в тот час, когда теплая погода вывела всех людей на улицу и они болтали под теплым солнцем, смеялись, веселились. Раньше такое было трудно себе представить. Женщины и дочери, мужчины и сыновья, охотники и ремесленники, старые и молодые — все собрались тут, но казалось никто не хочет говорить с Шей Тал.

Лэйнтал Эй и Датка стояли с друзьями и весело смеялись. Лэйнтал Эй заметил взгляд Шей Тал и неохотно пошел к ней, когда она позвала его.

— Я хочу провести эксперимент, Лэйнтал Эй. Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем. Но если только это не ухудшит твои отношения с Аоз Руном.

— У меня с ним хорошие отношения.

Она объяснила, что эксперимент будет проводиться на реке Вораль, но сначала нужно осмотреть старый замок. И они пошли вместе через толпу. Лэйнтал Эй ничего не говорил.

— Ты стыдишься идти со мной?

— Мне всегда приятно быть с тобой, Шей Тал.

— Не нужно лицемерить. Ты считаешь, что я колдунья?

— Ты не обычная женщина. И я уважаю тебя за это.

— Ты меня любишь?

Он смутился. Вместо прямого ответа он, устремив глаза вниз, пробормотал:

— Ты для меня заменила мать, когда она умерла. Почему ты это спрашиваешь?

— Хотела бы я быть твоей матерью. Я могла бы гордиться тобой. Ведь в тебе тоже есть нечто необычное, я чувствую это. Эта необычность тебя угнетает, но она дает тебе жизнь. Не подавляй свою необычность. Культивируй ее. Такие как ты редки среди людей.

— Может, она и есть причина конфликтов?

Она коротко усмехнулась, кутаясь в мех.

— Ты же видишь, что мы живем среди жалких людей. Где-то в большом мире наверняка происходит что-то большое. Я может быть уйду из Олдорандо.

— Куда же ты пойдешь?

Она покачала головой.

— Мне кажется, что затхлая скука, которая царит здесь, когда-нибудь взорвется и рассеет нас по всему свету. Вспомни, сколько детей родилось за последний год.

Они подошли к замку. Лэйнтал Эй налег плечом на дверь и с трудом открыл ее. Они вошли и замерли. Какая-то птица металась между стен, стараясь найти выход. Она едва не наткнулась на них, но затем все-таки вылетела через дыру в крыше.

Свет проникал через щели в стенах и в его лучах плясали пылинки. Свиней уже переместили отсюда, но запах еще сохранился. Шей Тал беспокойно осматривалась, а Лэйнтал Эй стоял у двери и вспоминал, как он играл здесь, будучи ребенком. Стены были украшены рисунками, выполненными в строгой, почти аскетической манере. Время смыло большую часть рисунков. Шей Тал смотрела в ту сторону, где находился жертвенный алтарь. На нем, казалось, еще сохранилась кровь. Высоко на стене виднелось изображение Вутры.